Когда мы говорим о святителе Николае Мирликийском, вспоминаем в
первую очередь о чудесах. А на что было бы разумнее обратить внимание?
Размышляет протоиерей Андрей Ткачев.
Все, кто чтит Николая Чудотворца, кто собирается в день его памяти
подарки дарить, песни петь, в храм идти, посмотрите, прошу вас,
на то, что на иконах находится в руках у святителя.
У него в левой руке — Книга, и не думаю, что нужно
быть телевизионным «знатоком», чтобы при помощи мозгового «штурма»
в течении минуты угадывать, что же это за книга. Это —
Четвероевангелие Господа Иисуса Христа, которое Николай, как епископ Церкви,
должен был проповедовать словом и делом.
Если бы нам пришлось, удалось, посчастливилось жить во времена
Николая и быть в числе его паствы, то он нам
проповедовал бы именно эти живые слова. Он говорил бы нам
о том, что нельзя делать другим того, чего себе не желаешь; что нельзя
бояться убивающих тело и потом не могущих более ничего сотворить; что
нельзя смотреть на женщину с вожделением. Одним словом,
он был бы для нас учителем Небесных истин. Чудеса были бы
следствием Евангельского учения. Они были бы «прилагательными»
к святости, а «существительным» была бы жизнь, согласная
с учением Господа.
А что же мы? Мы бы, конечно, обращались к нему
с просьбами о помощи, потому что это понятнее и легче.
Мы жаждали бы молитв святого, прикасались бы к краю риз его
в конце Литургии с надеждой освятиться, и он бы
не лишал нас чудотворного своего заступления. Но раз за разом
он все равно бы возвращал наш ум к слушанию Божественных
слов и к питанию души ими.
Есть почитание, вмещающееся целиком в восхваление и воспевание.
Зачем оно святому, который не тщеславен? Но есть почитание как
подражание, когда почитатели стремятся научиться именно тому, что было дорого
для святого. Вот это — то, что надо.
Ну, каким образом можно почтить святителя, пренебрегая, скажем, Книгой,
которую он проповедовал? Если свят он в наших глазах,
то свято должно быть вдвойне и то, что для него было свято. Для
него же была свята Нагорная проповедь в изложении Матфея,
и стремительная краткость Маркового благовествования, и притчи,
переданные Лукой, и небесные созерцания Иоанна. Мы же хотим почтить
святого, выпрашивая чудес для себя, помощи для себя, подарков для себя,
а на дела Господни не взираем.
Посмотрите, редко в каком храме на Николая будет столько же
народу, сколько в рядовое воскресенье. Как правило, в рядовое
воскресенье народу будет меньше, а на Николая — больше.
И как это назвать? Какое имя подобрать этому хождению на голове
и перевертыванию жизни вверх тормашками? Хотим чтить святых — должны
в первых почтить Господа, освятившего Своих избранников. Должны почтить
Того, перед Кем меркнет всякая святость, ибо Он един Свят! Перед Ним
«падают двадцать четыре старца и поклоняются, и полагают венцы свои
перед Престолом, говоря: «Достоин Ты, Господи, приять славу, и честь,
и силу: ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует
и сотворено» (Откр. 4:10–11)
Николай может спросить всех своих неразумных чтителей: «Почему это
ты в мой день в храм идешь, а в день Воскресения
Господа — нет? Почему ты чтишь меня, а не чтишь достойно
Того, кому я служу и делом, и словом, и мыслью? Почему
ты умеешь читать, но не усердствуешь в чтении Евангелия?»
И так далее.
Нужно в день памяти Николая взять у него из рук святую Книгу.
Как только мы у него ее возьмем, тотчас в руках у него
появится другая такая же, так что всем желающим хватит. Взяв Книгу,
возьмем за правило читать ее ежедневно: утром главу до работы,
вечером главу перед сном. Читаемое, хоть и не сразу, хоть
и не без труда, будет цепляться за память и станет
предметом размышления среди дневной суеты и повседневных занятий.
Со временем совершится даже такое чудо, что встретившись, два
христианина будут спрашивать друг друга о смысле евангельских слов
и об их возможном толковании. Не скажет один другому: «Как
вчера Спартак сыграл?», или «За кого ты голосовать будешь?», зато
спросит: «Как ты понимаешь притчу о закваске и трех мерах муки?»
Это будет означать, что Евангельские слова Спасителя заняли в сознании
людей подобающее, то есть главное место, и потеснили с первых
мест всякую чепуху. Это будет верным признаком выравнивания искривленной прежде
жизни, поскольку, как только Бог займет в жизни человека главное место,
все остальное поспешит занять свои подобающие места.
Все в мире указует на Господа и к Господу возводит окрыленную
верой мысль. Достигнув святости в чине архиерейском, Николай напоминает
нам о Небесном Первосвященнике, Который «всегда жив» (Евр. 7:25) Он —
Христос — есть подлинный Архиерей. Живущий вовеки, «святой, непричастный
злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный превыше
небес» (Евр. 7:26)
К нему должна взойти мысль христианина и в день памяти
Николая. И сами персты правой Николаевой руки сложены так, чтобы
благословить нас именем Христовым, а в левой руке
у святителя — Евангелие Господа. То самое Евангелие,
о котором мы условились, что начнем вдумчиво читать его
не далее, как с сегодняшнего дня.
|